От уха до уха земли
Солнечная рыбка
Небо, как река, над чередою
Наших дел, безделиц, снов и слов
Уплывает в даль, где за чертою
Удит неизвестный рыболов.
Ни волны, ни шороха, ни плеска.
Лишь однажды в день над суетой
Дергается тоненькая леска
С крутобокой рыбкой золотой.
* * *
Будто льва дразнящий обруч в лепестках огня,
У шоссе горит подсолнух, солнышку родня.
Что за диво? Беспризорный – до сих пор живой?
Разве стерпят наши люди, чтобы – с головой?
Стоп! Водитель хищно зыркнул.
Прыгнул в пламя, будто в цирке!
* * *
Соловьи свое оттенькали.
Небо выцвело, как лен.
В сад с багровыми оттенками
Заглянул бездомный клен.
И услышал: свисты зяблика,
Воробьишкино "Жи-ву!" –
Перебило стуком яблоко,
Вдруг упавшее в траву.
* * *
Зачем спикировал на зябкий чернозем
Почти мгновенно слившийся с ним ворон
И, будто высчитав ходы прибором,
Пошел то вкось, то прямо – шахматным ферзем?
Что здесь искать ему иль, может, охранять?
Давно снят урожай и все, что можно снять.
Лишь дикий дождь не вырван и не скошен.
Растет, колючим ветром перекошен.
Металлическое
Как заклепки зари,
На снегу снегири
Многорядно разбросаны.
Цепенеет лежмя,
Как стальная, лыжня
Между медными соснами.
Поднялись на дыбы
Световые столбы
Над фонарными плясами.
Зла в металле зима,
И цепями дома
Из огней опоясались.
* * *
Ледоход мычал табунно
И бодливо угрожал
Парапетикам чугунным
И обглоданным баржам.
Но невидимый погонщик
Зло выстреливал кнутом –
Лед вымекивал все тоньше,
Облюбовывал затон,
Скребся тощими боками
О приречную дресву,
Синемордый, лез на камень,
Умирая за весну.
Много яви и снов
– многорифм-однослов –
Нации
галлюцинации
Голосование –
За.
Рукоплескание –
Стоя.
Пренья…
Продрали
Глаза.
Время
Прозвали –
Застоя!
Судьи –
Потомки
Распада.
Подхалимажишь –
Докажешь…
Суть-то –
Потёмки!
Досада…
Околичности
Вчера –
Чур-чура! –
Мишура
Культа
Личности;
Порочной–
Партийность –
Правдивость? –
Двуличности…
Воочью –
Днём-ночью –
Инсульты
Логичности.
Чины
Сплочены –
Бывшевичной
Типичной
Практичностью:
– Сотворчество –
Ворчество.
– Горьки
Разборки?
– Берём –
Разберём!
…Сверхциничности...
С Тобой
***
Жизнь моя – до чего одинокая женщина…
Как испуганно ищешь себя, до конца,
По ночам – как во мне – кружишь в башне бревенчатой,
Между век – на рассвете – сбегая с крыльца.
Так и льнешь, умоляя о новых исканиях,
Умолчаниях жадных, сведениях рук.
Что могу? Разве вправе простыми руками я
Прикасаться к чему-то святому округ?
Я бы выдал тебя за Такого Таковича
И повез, разодетую, в мир молодой,
Только жаль: не разъять нас, притиснутых горечью,
Не разлить нас, негреющих, пришлой водой.
Да, никто по ночам так не будит объятьями,
Как умеешь лишь ты, моя верная жизнь.
А испуг можно вылить, отвесть и заклятьями.
А в душе, если хочешь кружиться, – кружись!
* * *
Вот стоит и дрожит. Ждет, чего б испугаться.
Если нечего – в страхе, что страху конец.
Замерла. Нет, жива. Продолжает вдвигаться
В середину отары таких же овец.
Видно, мало боязни своих умираний.
Слаще вместе с другими низвергнуться в дрожь.
Очень жаль. Но жалею лишь в случае крайнем.
Иль сказать, что люблю? А зачем эта ложь?
* * *
Влюбился снова. Снова?
Попал. Но в глаз иль бровь?
Любая – не от слова
Сердечного – любовь.
Кто? Зряча, не слепая,
Не зряшна меж людьми.
Но... Далека любая
От лю′бой! От Любви...
Дважды два
У моря иронии
Огрызок яблока волна
Глотает, чтобы снова сплюнуть.
Блесна с мормышкою – Она,
И рядом Он – готовый клюнуть.
О, море! Ева и Адам?
Плода откушенного сладость?..
Плывут объедки по волнам –
Все, что от райского осталось…
***
Какая дичь – курортный гороскоп,
Что на одной из персиковых улиц
С любовью вечной мы не разминулись
В круговороте южногородском!
В очковой тьме взирая на круги,
Прощально в море две монетки бросим,
Рукой махнем и адреса не спросим,
Спеша забыть амурные долги…
Пригородный диптих
Вскочил в электричку! И чёрт мне не брат!
Спешу в Путинбург-Петроград-Ленинград.
С попутной волной залетел в середину,
Свернули мне шею, сгорбатили спину,
В затылок уткнули такущий рюкзак,
Что даже глаза не подымешь никак,
Но всё-таки едем! И этому рад.
Но вешают на уши этакий мат –
Ни в сказке сказать, ни пером описать –
И про гениталии, и про перемать, –
Что сходу наполнился этим вагон –
Ни сесть и ни встать, чтобы выскочить вон...
***.
Иной размер стихов зову на помощь,
Чтоб выразить возникший интерес...
Я понял, что испытывает овощ,
Который помещается под пресс.
Но оказался в женском окруженье
И ощутил такой подъём всего,
И этакий прилив воображенья,
Что чуть не лопнул овощ от него!
Восторг и пламя, и мороз по коже,
Что тет-а-тет бывает не всегда!
Пусть будет теснота – друг молодежи!
Да здравствуют электропоезда!
Эпиграмматика творчества
Без имени
Что за писатель – без имени?
Словно корова без вымени –
Что с немолочной возьмешь?
Словом, пускают под нож!
О двух пиитУХах
Ни дня без строчки – круглый год,
И применяют схожий метод:
Творит за рюмкой водки – тот,
И не творит без водки – этот!
Некоторым
Как обожравшимся диета,
Так оболгавшимся поэтам
Необходим рецепт: "Молчи!
Обговорившимся – ни слова!
Или естественно мычи,
Правдиво, как мычит корова,
Суть пережевывая снова".
Питьсателю
Легко ль тебе...
Оригинальности добиться:
Так пить, чтобы писать, –
Писать, чтобы напиться?
Лирики-сатирики
Стихи лирических поэтов,
Дорифмовавших до седин,
Подобны выставке картин,
Где сплошь – одни автопортреты.
*
Это ли вина,
Что с годами лирики
Перешли в сатирики?
Уксус – из вина...
Критикам
Не прочтет путем и – в крик,
Нагоняя нервный тик,
Кроет, кроет, будто крытик,
А всего по жанру – критик.
*
Любой из критиков любить
Обязан эту перифразу:
"Поэтов можешь ты не бить,
А графоманов бить обязан"!
Только и всего
Дело умно выбирай,
По себе найти старайся.
Есть талант – не зарывай,
Нет его – не з а р ы в а й с я!
*
Юмор – составная гения, по Гете…
Чаще смейтесь – к мысли этой же придете!
*
Не искусство поэзия. То есть –
Не одно лишь искусство. И совесть!
*
Хотя сложившаяся ниша
Таланту не приятна,
Не всем, кто из народа вышел,
Заказан путь обратно!
Первопроходцы сферы Разума
Ты погружаешься в ад, Человечество:
Шутка ли? Грабит пресвитер свой храм!
В грешных объятиях алчности мечутся
Пастор и ксёндз, и раввин, и имам…
Не отстают от конфессий и партии.
Роясь предвыборно в кучах белья,
Пишут, как басни, декреты и хартии:
Ими бы только кормить соловья!..
Волны агрессии злобно вздымаются
К аборигенам небесных глубин.
Космос встречаем не гнёздами аистов,
А разрывными букетами мин…
Но разглядим ли за ними Разумное,
Доброе, Вечное? Кто даст урок:
То ли пришельцев круженье бесшумное,
То ли словами сорящий пророк?..
То ли вкушать с проходимцами слитное?
То ли воздать по делам, – не словам?
Слить, так Вернадское и Гераклитное!
Ноо-бальзамы помогут и Вам…
Сколько убогих, подбитых пороками,
Сколько нестойких, скользнувших во тьму.
Каждому скажется этими строками:
"С Разумом лучше Вам, чем одному!.."
Чтобы сажать не людей, а настурции,
Чтобы не судьбы ломать, а сирень,
Мы Ноосферной своей Конституцией
Мир обновим за ступенью ступень.
Кто же мы? Чувством Любви вознесённые,
Гордые тем, что беду отвели, –
Людям запомнимся, в счастье весёлыми,
Первопроходцами Ноо-Земли!..
Дорога
Ветры перелетные в край зовут, где не был,
В тело тычась, будто бы в ил речной плотва,
И душа, как облако, обнимает небо,
И хмельно качаются в голосе слова.
А зрачки опутаны травами немыми,
Ветрами незрячими, пылью неземной,
Огибая землю, ты странствуешь поныне
С кем-то, доля, долюшка, только не со мной!
* * *
Навстречу то широкие поля,
То коридор, лесами окаймленный,
В стекле кабины, зренье опаля,
Сверкают светом желтым иль зеленым.
А сдвинь окно – такой рванет напор,
Что станет слышен дизель еле-еле,
И сердце, всем ветрам наперекор,
Рванется ввысь, как мальчик на качелях.
Его подхватит радостная боль.
Оно начнет все яростнее биться,
Не умещая к скорости любовь.
В нее нельзя мужчинам не влюбиться!
* * *
Поездными огнями разорванный,
В щели окон проникнуть стремясь,
Ветер следом бежит, меж платформами
Оступаясь в кюветную грязь.
Тянет в небе неспешную борозду
Тонкий месяц, как лемех, остер.
Улыбается в рыжую бороду
Пробудившийся в поле костер.
* * *
Трудись, и однажды, пронзив чернозем,
Почувствуешь землю живую живьем:
Червей, словно вены дрожащие, в дерне
И в черной работе окрепшие корни,
И затхлый и сладкий до горечи дух, –
И кратко подумаешь, чуть ли не вслух,
Что в этом и суть, как артерии жизни, –
Крепить для людей черноземы Отчизны...
* * *
Среди голов, зело раскудренных,
Повесив сонную свою,
В электропоезде заутреню,
Привычно тесную стою.
Несемся мы с точильной скоростью,
По моргновениям, не вдруг,
Роняя сна и яви прорости
Из размыкающихся рук.
В бреду колесного икания
Astron мерещится и дом,
Где астроном не я, – фантом.
Где в двух парсеках привыкания
Все промережено крестом –
Звезда мечтает… о пустом.
* * *
Как дорога петляет! Подъемы вблизи незаметны,
И уклоны малы, только шпалы – быстрей и быстрей!
И над рельсами мчатся, свиваясь в прыжках несусветных,
Перегонные тени, лучи поездных фонарей...
Да и мы – все спешим, то ее возлюбя, то ругая,
Сатанея от света, карабкаясь кротко из тьмы,
А оглянемся – стоп! – чья дорога? – не наша, другая!
Но кого убедишь, что по ней отмелькали не мы?
НА ДОБРОМ СЛОВЕ
От уха до уха земли
Солнечная рыбка
Небо, как река, над чередою
Наших дел, безделиц, снов и слов
Уплывает в даль, где за чертою
Удит неизвестный рыболов.
Ни волны, ни шороха, ни плеска.
Лишь однажды в день над суетой
Дергается тоненькая леска
С крутобокой рыбкой золотой.
* * *
Будто льва дразнящий обруч в лепестках огня,
У шоссе горит подсолнух, солнышку родня.
Что за диво? Беспризорный – до сих пор живой?
Разве стерпят наши люди, чтобы – с головой?
Стоп! Водитель хищно зыркнул.
Прыгнул в пламя, будто в цирке!
* * *
Соловьи свое оттенькали.
Небо выцвело, как лен.
В сад с багровыми оттенками
Заглянул бездомный клен.
И услышал: свисты зяблика,
Воробьишкино "Жи-ву!" –
Перебило стуком яблоко,
Вдруг упавшее в траву.
* * *
Зачем спикировал на зябкий чернозем
Почти мгновенно слившийся с ним ворон
И, будто высчитав ходы прибором,
Пошел то вкось, то прямо – шахматным ферзем?
Что здесь искать ему иль, может, охранять?
Давно снят урожай и все, что можно снять.
Лишь дикий дождь не вырван и не скошен.
Растет, колючим ветром перекошен.
Металлическое
Как заклепки зари,
На снегу снегири
Многорядно разбросаны.
Цепенеет лежмя,
Как стальная, лыжня
Между медными соснами.
Поднялись на дыбы
Световые столбы
Над фонарными плясами.
Зла в металле зима,
И цепями дома
Из огней опоясались.
* * *
Ледоход мычал табунно
И бодливо угрожал
Парапетикам чугунным
И обглоданным баржам.
Но невидимый погонщик
Зло выстреливал кнутом –
Лед вымекивал все тоньше,
Облюбовывал затон,
Скребся тощими боками
О приречную дресву,
Синемордый, лез на камень,
Умирая за весну.
Много яви и снов
– многорифм-однослов –
Нации
галлюцинации
Голосование –
За.
Рукоплескание –
Стоя.
Пренья…
Продрали
Глаза.
Время
Прозвали –
Застоя!
Судьи –
Потомки
Распада.
Подхалимажишь –
Докажешь…
Суть-то –
Потёмки!
Досада…
Околичности
Вчера –
Чур-чура! –
Мишура
Культа
Личности;
Порочной–
Партийность –
Правдивость? –
Двуличности…
Воочью –
Днём-ночью –
Инсульты
Логичности.
Чины
Сплочены –
Бывшевичной
Типичной
Практичностью:
– Сотворчество –
Ворчество.
– Горьки
Разборки?
– Берём –
Разберём!
…Сверхциничности...
С Тобой
***
Жизнь моя – до чего одинокая женщина…
Как испуганно ищешь себя, до конца,
По ночам – как во мне – кружишь в башне бревенчатой,
Между век – на рассвете – сбегая с крыльца.
Так и льнешь, умоляя о новых исканиях,
Умолчаниях жадных, сведениях рук.
Что могу? Разве вправе простыми руками я
Прикасаться к чему-то святому округ?
Я бы выдал тебя за Такого Таковича
И повез, разодетую, в мир молодой,
Только жаль: не разъять нас, притиснутых горечью,
Не разлить нас, негреющих, пришлой водой.
Да, никто по ночам так не будит объятьями,
Как умеешь лишь ты, моя верная жизнь.
А испуг можно вылить, отвесть и заклятьями.
А в душе, если хочешь кружиться, – кружись!
* * *
Вот стоит и дрожит. Ждет, чего б испугаться.
Если нечего – в страхе, что страху конец.
Замерла. Нет, жива. Продолжает вдвигаться
В середину отары таких же овец.
Видно, мало боязни своих умираний.
Слаще вместе с другими низвергнуться в дрожь.
Очень жаль. Но жалею лишь в случае крайнем.
Иль сказать, что люблю? А зачем эта ложь?
* * *
Влюбился снова. Снова?
Попал. Но в глаз иль бровь?
Любая – не от слова
Сердечного – любовь.
Кто? Зряча, не слепая,
Не зряшна меж людьми.
Но... Далека любая
От лю′бой! От Любви...
Дважды два
У моря иронии
Огрызок яблока волна
Глотает, чтобы снова сплюнуть.
Блесна с мормышкою – Она,
И рядом Он – готовый клюнуть.
О, море! Ева и Адам?
Плода откушенного сладость?..
Плывут объедки по волнам –
Все, что от райского осталось…
***
Какая дичь – курортный гороскоп,
Что на одной из персиковых улиц
С любовью вечной мы не разминулись
В круговороте южногородском!
В очковой тьме взирая на круги,
Прощально в море две монетки бросим,
Рукой махнем и адреса не спросим,
Спеша забыть амурные долги…
Пригородный диптих
Вскочил в электричку! И чёрт мне не брат!
Спешу в Путинбург-Петроград-Ленинград.
С попутной волной залетел в середину,
Свернули мне шею, сгорбатили спину,
В затылок уткнули такущий рюкзак,
Что даже глаза не подымешь никак,
Но всё-таки едем! И этому рад.
Но вешают на уши этакий мат –
Ни в сказке сказать, ни пером описать –
И про гениталии, и про перемать, –
Что сходу наполнился этим вагон –
Ни сесть и ни встать, чтобы выскочить вон...
***.
Иной размер стихов зову на помощь,
Чтоб выразить возникший интерес...
Я понял, что испытывает овощ,
Который помещается под пресс.
Но оказался в женском окруженье
И ощутил такой подъём всего,
И этакий прилив воображенья,
Что чуть не лопнул овощ от него!
Восторг и пламя, и мороз по коже,
Что тет-а-тет бывает не всегда!
Пусть будет теснота – друг молодежи!
Да здравствуют электропоезда!
Эпиграмматика творчества
Без имени
Что за писатель – без имени?
Словно корова без вымени –
Что с немолочной возьмешь?
Словом, пускают под нож!
О двух пиитУХах
Ни дня без строчки – круглый год,
И применяют схожий метод:
Творит за рюмкой водки – тот,
И не творит без водки – этот!
Некоторым
Как обожравшимся диета,
Так оболгавшимся поэтам
Необходим рецепт: "Молчи!
Обговорившимся – ни слова!
Или естественно мычи,
Правдиво, как мычит корова,
Суть пережевывая снова".
Питьсателю
Легко ль тебе...
Оригинальности добиться:
Так пить, чтобы писать, –
Писать, чтобы напиться?
Лирики-сатирики
Стихи лирических поэтов,
Дорифмовавших до седин,
Подобны выставке картин,
Где сплошь – одни автопортреты.
*
Это ли вина,
Что с годами лирики
Перешли в сатирики?
Уксус – из вина...
Критикам
Не прочтет путем и – в крик,
Нагоняя нервный тик,
Кроет, кроет, будто крытик,
А всего по жанру – критик.
*
Любой из критиков любить
Обязан эту перифразу:
"Поэтов можешь ты не бить,
А графоманов бить обязан"!
Только и всего
Дело умно выбирай,
По себе найти старайся.
Есть талант – не зарывай,
Нет его – не з а р ы в а й с я!
*
Юмор – составная гения, по Гете…
Чаще смейтесь – к мысли этой же придете!
*
Не искусство поэзия. То есть –
Не одно лишь искусство. И совесть!
*
Хотя сложившаяся ниша
Таланту не приятна,
Не всем, кто из народа вышел,
Заказан путь обратно!
Первопроходцы сферы Разума
Ты погружаешься в ад, Человечество:
Шутка ли? Грабит пресвитер свой храм!
В грешных объятиях алчности мечутся
Пастор и ксёндз, и раввин, и имам…
Не отстают от конфессий и партии.
Роясь предвыборно в кучах белья,
Пишут, как басни, декреты и хартии:
Ими бы только кормить соловья!..
Волны агрессии злобно вздымаются
К аборигенам небесных глубин.
Космос встречаем не гнёздами аистов,
А разрывными букетами мин…
Но разглядим ли за ними Разумное,
Доброе, Вечное? Кто даст урок:
То ли пришельцев круженье бесшумное,
То ли словами сорящий пророк?..
То ли вкушать с проходимцами слитное?
То ли воздать по делам, – не словам?
Слить, так Вернадское и Гераклитное!
Ноо-бальзамы помогут и Вам…
Сколько убогих, подбитых пороками,
Сколько нестойких, скользнувших во тьму.
Каждому скажется этими строками:
"С Разумом лучше Вам, чем одному!.."
Чтобы сажать не людей, а настурции,
Чтобы не судьбы ломать, а сирень,
Мы Ноосферной своей Конституцией
Мир обновим за ступенью ступень.
Кто же мы? Чувством Любви вознесённые,
Гордые тем, что беду отвели, –
Людям запомнимся, в счастье весёлыми,
Первопроходцами Ноо-Земли!..
Дорога
Ветры перелетные в край зовут, где не был,
В тело тычась, будто бы в ил речной плотва,
И душа, как облако, обнимает небо,
И хмельно качаются в голосе слова.
А зрачки опутаны травами немыми,
Ветрами незрячими, пылью неземной,
Огибая землю, ты странствуешь поныне
С кем-то, доля, долюшка, только не со мной!
* * *
Навстречу то широкие поля,
То коридор, лесами окаймленный,
В стекле кабины, зренье опаля,
Сверкают светом желтым иль зеленым.
А сдвинь окно – такой рванет напор,
Что станет слышен дизель еле-еле,
И сердце, всем ветрам наперекор,
Рванется ввысь, как мальчик на качелях.
Его подхватит радостная боль.
Оно начнет все яростнее биться,
Не умещая к скорости любовь.
В нее нельзя мужчинам не влюбиться!
* * *
Поездными огнями разорванный,
В щели окон проникнуть стремясь,
Ветер следом бежит, меж платформами
Оступаясь в кюветную грязь.
Тянет в небе неспешную борозду
Тонкий месяц, как лемех, остер.
Улыбается в рыжую бороду
Пробудившийся в поле костер.
* * *
Трудись, и однажды, пронзив чернозем,
Почувствуешь землю живую живьем:
Червей, словно вены дрожащие, в дерне
И в черной работе окрепшие корни,
И затхлый и сладкий до горечи дух, –
И кратко подумаешь, чуть ли не вслух,
Что в этом и суть, как артерии жизни, –
Крепить для людей черноземы Отчизны...
* * *
Среди голов, зело раскудренных,
Повесив сонную свою,
В электропоезде заутреню,
Привычно тесную стою.
Несемся мы с точильной скоростью,
По моргновениям, не вдруг,
Роняя сна и яви прорости
Из размыкающихся рук.
В бреду колесного икания
Astron мерещится и дом,
Где астроном не я, – фантом.
Где в двух парсеках привыкания
Все промережено крестом –
Звезда мечтает… о пустом.
* * *
Как дорога петляет! Подъемы вблизи незаметны,
И уклоны малы, только шпалы – быстрей и быстрей!
И над рельсами мчатся, свиваясь в прыжках несусветных,
Перегонные тени, лучи поездных фонарей...
Да и мы – все спешим, то ее возлюбя, то ругая,
Сатанея от света, карабкаясь кротко из тьмы,
А оглянемся – стоп! – чья дорога? – не наша, другая!
Но кого убедишь, что по ней отмелькали не мы?